- Мы все равно доберемся до тебя, маг! Тебе не уйти!
- Уйти, уйти! - насмешливо повторило эхо последние слова фразы, а вот тот, к кому она была обращена, так и не отозвался.
- Ненавижу! - истерично провизжал сухощавый парень, обнажая кривые желтые зубы. - Я лично перегрызу тебе глотку!
- Тогда поторопись, Крикун, - хмыкнул черноволосый здоровяк, причмокнув толстыми уродливыми губами, - а то Гунявый тебя опередит.
- Умгу, Габа, - радостно закивал толстяк, потрясая волосатым кулачищем.
Раздувая ноздри, Жаба злорадно наблюдал, как Гунявый и Крикун, вяло переругиваясь и отпихивая друг друга, зашагали по извилистой тропке, ведущей вверх.
Маг по-прежнему хранил презрительное молчание. Сколько таких же молодых псов, охочих до чужой крови, повидал он за свою долгую жизнь? Не перечесть.
Одни, боясь прослыть трусами, лезли на рожон и приняли в итоге смерть от его руки. Большинство же, изведав мощь противостоящей им силы, разом поджимали хвост, превращаясь в жалких шавок, готовых исполнить любую команду нового вожака.
Маг, поглаживая седую бороду, невозмутимо глядел на Гунявого, упрямо карабкающегося вверх. Попросту оттерев Крикуна мощным плечом, толстяк попытался преодолеть расстояние, отделяющее его от вершины, чуть ли не вприпрыжку, но, пройдя с десяток шагов, оступился.
Хряснувшись о камни, Гунявый взвыл и с ненавистью посмотрел на сохраняющего спокойствие мага. Затем оглянулся на презрительно кривящего рот Жабу, злобно запыхтел и, потирая ушибленное место, полез вверх по извилистой тропе - на сей раз медленно, но уверенно.
Старый маг, привстав с поросшего мхом валуна, уперся левой ногой в каменистый грунт и, обхватив ладонью рукоять висевшего на поясе ножа, осторожно попытался шагнуть вперед. Удалось с трудом. Гримаса боли исказила лицо мага, он слегка покачнулся, но, заметив ухмыляющегося Гунявого - толстяк наконец-то вскарабкался на вершину, - закусил губу и оперся свободной рукой о ближний край валуна.
Пальцы привычно сомкнулись на рукояти, а оружие, повинуясь движению руки, легко выскользнуло из кожаных ножен. Случайный солнечный зайчик на миг блеснул на широком лезвии и тут же испуганно пустился наутек: кувыркнувшись в воздухе последний раз, нож по самую рукоять впился в грудь Гунявого. Толстяк бессильно взмахнул руками и грянулся оземь, орошая кровью острые камни. Безжизненное тело скользнуло по крутому склону, подскочило у обрыва и ухнуло вниз, в алчущую новых жертв пропасть.
Ножа было жаль. Маг втайне надеялся, что тело Гунявого останется недвижно лежать на каменистом грунте - тогда извлечь оружие не составило бы труда, тогда у ножа, его верного и давнишнего спутника, оставался шанс напиться крови еще кого-то из беснующихся псов. Или будь он сам чуть моложе…
Маг поднял взгляд вверх, на плотно занавешенное тучами небо. Вздохнул. Еще десять лет назад он беззаботно выходил на рукопашные поединки с любым противником, всякий раз щедро купая неразлучный нож во вражеской крови. Тогда сила все еще клокотала в нем, а умение побеждать, сформировавшееся еще до Исхода, делало мага поистине непобедимым.
А потом возраст стал брать свое. И все наглее становились псы - молодежь, родившаяся после Исхода, выросшая на развалинах цивилизации, не знавшая ни моральных принципов, ни угрызений совести. С одной из таких банд ему пришлось столкнуться - одному против шестерых. Ножа было явно недостаточно, и на псов излилась ярость мага - так назвали его двое счастливчиков, сумевших улизнуть из той бойни…
Крикун подобрался незаметно. Еще чуток - и он действительно бы вцепился магу в глотку, как и обещал. Не повезло: из руки мага вырвалось пламя, и Крикун ощутил адскую боль в левом плече. Взвыв, парень ничком бросился на землю и пополз назад, под защиту ближайшего валуна.
Седобородый разочарованно скривился, затем перевел взгляд со стонущего Крикуна на самого опасного врага: Жаба, смекнувший, что для загребания жара руки оказались недостаточно умелыми, карабкался вверх.
У подножия горы, сбившись в кучу, четверо молодых девушек покорно ждали результата схватки, а чуть поодаль, на заросшем травой камне причудливой формы - кто знает, чем он был до Исхода? - устроился черноволосый пацан, восхищенно следивший за действиями мага.
Словно надеясь на чудо, седобородый протер рукавом плаща, когда-то бывшего синим, смертоносное оружие. Проверил - не ошибся ли, действительно ли истратил на Крикуна предпоследнюю пулю? Чуда не произошло: в пистолете оставался один-единственный патрон.
Возможно, последний во всем мире.
- С двумя мне не совладать, - констатировал маг, наблюдая за тем, как Жаба преодолевает последнюю треть пути. - Бежать некуда, за краем обрыва - пропасть. Жаль, летать не научился!
Маг грустно улыбнулся, вспоминая, как давным-давно - еще до Исхода, до гибнущих в огне городов, - пообещал девушке, ставшей его первой любовью, научиться летать!
- А потом я прилечу за тобой, мы возьмемся за руки и улетим далеко-далеко, в край, где не будет никого - только ты, я и наша любовь…
Девушка согласно кивала, глядя на него огромными глазами. Голубыми, как небо.
Он не взлетел. Да и небо стало другим - багрово-черным, разорванным на части завываниями смертоносной стали.
В адском круговороте Исхода, в тучах серой пыли он искал любимую - но безуспешно. Даже узнать - выжила ли она? - ему не было дано…
Маг взглянул в серое небо и, приложив дуло к виску, нажал на курок. Но оружие, будто и впрямь было магическим, убивать хозяина отказалось - пистолет впервые дал осечку.
Попадать живьем в руки псов маг не собирался. Швырнув бесполезный пистолет в лицо набегающему Жабе, седобородый шагнул к краю обрыва. И, раскинув руки, словно крылья, ушел в пропасть - легко и красиво, создавая последнюю легенду в своей жизни.
Не обращая внимания на взвизгнувших девушек, пацан вскочил с камня и радостно воскликнул:
- Им не удалось поймать мага! Он улетел!
И, сверкнув голубыми глазами, звонко расхохотался.
Серые тучи над головой мальчишки вздрогнули
и расступились, обнажая узкую полоску Настоящего Неба.
