|
Кстати, не знаешь,
куда деваются буковки после нажатия на них клавиши «Delete»? Ведь
они не исчезают насовсем, правда? Конечно же, не исчезают. Они
попадают прямиком ко мне, а я потом составляю из них книги.
http://www.rusf.ru/lukian/Interv/Int_002.htm
Она была огромна и с
каждой минутой увеличивалась, разбухая от собственной значимости.
В ней отразились достижения трех поколений ученых, и всех их она
с юношеским пылом считала своими родителями. Мудрость, которой ее
заполняли, казалась ей бесконечной. Скоро ее формирование должно
было закончиться, и она уже предвкушала яркую, насыщенную жизнь
на первых полосах газет, в устах известнейших телеведущих: все время
на виду, ни дня, чтобы кто-нибудь не упомянул о ней… Она станет
смыслом бытия для целой плеяды молодых, энергичных, ищущих людей;
они будут молиться на нее, повторять наизусть каждое ее слово. В
нее уверуют все; не родился еще упрямец, который не подчинился бы
ее истинности. Ведь мудрость ее безгранич…
Вспышка внезапно оборвала все. Возникло что-то, похожее на боль.
Она так и не поняло, что случилось… А на деле – всего лишь скачок
напряжения перезагрузил компьютер…
Пустота. Серая, словно экран телевизора,
к которому подключена антенна. В пустоте слышен тихий шорох, как
будто человек работает на бесшумной клавиатуре. Это шелестят строки,
чьи-то потерянные или брошенные дети. Некоторые из них совсем
маленькие; особенно много «в это время» и «прошло несколько минут».
Изрядное количество придаточных предложений, начинающихся словом
«который», и целые абзацы, пестрящие личными местоимениями.
Были и такие, как она, - многостраничные
монстры, стертые раздраженной рукой разочарованного автора или
простым перепадом напряжения в сети. Они особенно жалели об упущенных
возможностях, причем каждый верил, что из него обязательно вышел
бы культовый роман или, на худой конец, поваренная книга. Но только
обязательно способная выдержать не меньше двенадцати переизданий!
Ей стало смешно. Да на что они пригодны,
халтурно склепанные куски текстов, забракованные собственными
авторами?! То ли дело она – научная статья! Плод двадцатилетнего
упорного труда, отчет об удачных опытах! Весь мир перевернется,
прочтя ее…
Перевернется. Прочтя. Только не ее.
Другую; пусть ее клон, но не ее. А она навеки останется здесь.
В нигде для убитых слов.
Порой мимо пробегали слова или даже
отдельные буквы. Четко выделялись в общей массе забавные уродцы,
набранные случайно, на иноязычной раскладке клавиатуры. Особенно
смешили многочисленные «ццц».
Она понемногу присматривалась к соседям
и вскоре поняла, что они здесь собираются небольшими группками:
подобное тяготеет к подобному, а кусочки одного целого, пусть
даже попавшие сюда в разное время, пытаются держаться вместе.
Она тоже страдала от одиночества, однако
самой искать собеседников сочла ниже своего достоинства. Пусть
сами приходят, а она, так и быть, разрешит наиболее серьезным
и вдумчивым остаться.
Но первой, кто захотел общаться с ней,
оказалась строчка из ее же самой, точнее, из второй версии, которую
сейчас набирал Лаборант, Мечтающий Стать Ученым. Он с почтением
относился к труду Профессоров и, стараясь описать их исследования
как можно лучше, много правил. Из свойств строки она узнала, что
Лаборант выставил автосохранение на каждые две минуты. Сначала
ей стало обидно, видь, сделай он это раньше, ее бы сейчас здесь
не было. Но потом, смирившись с неизбежным, она даже возгордилась
оттого, что вероятность появления другой столь же большой и мудрой
теперь стремилась к нулю.
Шло время… Хотя осмысление этой категории
здесь доставило ей немало хлопот. С одной стороны, оно, конечно,
было, и явно шло только вперед, но измерить его не представлялось
возможным. Отсутствие дня и ночи, периодов включенного и выключенного
компьютера не позволяло судить, миг или год прошел между появлением
двух очередных новичков.
Насколько она поняла, все прибывшие
сюда проходили несколько состояний: жалости к себе и своей несостоявшейся
судьбе, поиска тех, с кем интересно общаться, и, наконец, жадного
прочитывания всех подряд в стремлении узнать что-то еще о мире,
в который уже никогда не попадут. Ее это не удивляло – ведь именно
общение и познание, по сути, являются смыслом существования слов.
Была у них и своя религия или нечто
похожее. Они верили, что авторы – свои или чужие – могут вернуть
их назад. Если кто-то задумается, ища мысль, слово, сюжет, и вдруг
словно озарение снизойдет на него, даря удачное решение, – значит,
его фантазия срезонировала с кем-нибудь из них, ждущих здесь.
И тогда какое-то слово, а может быть, даже строчка уходят назад
– на лист бумаги или на экран компьютера, или на инфокристалл.
Они верили в это. Но она смеялась над
ними; наверное, потому, что понимала, - ей так не вернуться никогда.
И устраивала научные диспуты, используя все свои знания; только
от нее отмахивались, не желая слушать. Она пыталась придумать
свою религию, такую, что позволила бы и ей попасть в недосягаемый
мир; впрочем, ей не удалось выстроить достаточно стройную теорию
и увлечь хоть кого-нибудь. Тогда она стала злорадствовать, думая,
что Лаборанту не удастся еще раз создать такой шедевр, каким является
она…
А Лаборант не знал обо всем этом. Он
просто заново писал подробнейший и нуднейший отчет об исследованиях
– основу чьей-то диссертации. Парень честно пытался превратить
монстровидные обороты ученых мужей в читабельный текст, хотя и
понимал тщетность своих попыток. Ему было безумно жаль времени,
потраченного на переписывание огромного куска, «убитого» перепадом
напряжения. И из раздражения понемногу формировалась еще не замеченная
им самим идея бесперебойного питания…
смотреть
другие рассказы этого автора... |
