|
...а потом благородные
ярлы, по причине собственной гордыни и излишней
самоуверенности не вняв предостережениям моего феанна, допустили
начало самой
кровопролитной из войн, охватывавших когда-либо Аэм'Ши Ольен,
которая известна
ныне под названием Война Утраты...
Ойсин Розовая Чайка, «Хроники Рассветных
Башен»
Благородный
ярл Мак Кехта из Рассветных Башен стоял посреди мощенного двора,
с наслаждением вдыхая стылый воздух. К пьяному аромату уходящей
осени примешивалась морозная дымка грядущей зимы. Чудное утро для
охоты – и так нелепо испорчено. Правильные черты моложавого лица
ярла – что сиду пять сотен лет? – кривились от недовольства.
Каурый жеребец, почувствовав настроение
хозяина, жалобно заржал и приподнялся на дыбы, вынуждая повиснуть
на недоуздке двух подконюших.
– Растирка настоем остролиста и покой,
Эхбел, – проговорил подошедший неслышно филид, и колокольчики,
вплетенные в дюжину его косиц, нежно звякнули в такт словам. –
Хромоту как рукой снимет. Да что я вмешиваюсь? Лох Белах и без
меня знает, что нужно делать.
– Истинно так, Ойсин, – Мак Кехта яростно
сверкнул синими глазами в сторону почтительно замершего старшего
конюха. – Лох Белах сделает все, что обязан... После того как
вылечит коня.
– Да, мой феанн, – провинившийся сид
приложил ладони к сердцу. – Угодно отправиться на охоту на буланом?
Или отложим забаву до новолуния?
– Я советую потерпеть, – осторожно вмешался
Ойсин. – Полеты птиц знаменуют...
– Чтобы Руад не успел подготовиться?
И кикимора Сенлайха из Ласточкина Гнезда одолела моих бойцов?
Этого ты хочешь?
Филид шагнул назад, разводя руки в стороны
жестом повиновения. Едва заметный знак Лох Белаха – и из ворот
конюшни вывели оседланного буланого.
Тронув стремя острым носком сапога, Мак
Кехта взлетел в седло. Этлен-оруженосец и ловчие только того и
ждали. Заплясали застоявшиеся кони, натянули поводки серо-подпалые
брыластые псы, валящие вдвоем медведя, а втроем выходящие на грифона.
Окованные золотом створки ворот распахнулись, выпуская кавалькаду
на охотничье приволье. Звонкий цокот серебряных подков нарушил
первозданную тишину ущелья, эхом отразился от кремовых скал, поднимая
стаи сизо-желтых соек со скрученных горными ветрами сосен.
– Эоган, – придерживая горячащегося,
отжевывающего удила коня, вполголоса позвал ярл.
– Здесь, мой феанн, – старший ловчий
сделал неуловимое движение шенкелем и поравнял своего каурого
с буланым.
– Хорошо ли разведаны тропы салэх?
– Вполне. Я отвечаю за следопытов.
– Лох Белах тоже отвечал, – высокомерно
бросил Эхбел. – О чем теперь сожалеет, я уверен.
Эоган промолчал. Трудно спорить с ярлом,
когда он так не в духе. Проще выйти один на один с пещерной медведицей,
потерявшей детенышей. Вместо оправданий он лишний раз окинул цепким
взглядом нахмуренных ловчих. Мелкоячеистые сети, прочные веревки,
узкие мешки – все для того, чтобы отловить и сохранить в целости
и сохранности до бойцовых ям Руада новых зверей; Мак Кехта рассчитывает
победить на ближайших травлях. Рысящий позади сид небрежно начистил
бляхи узды – и Эоган получил великолепную возможность отстать,
устроив разнос нерадивому.
Горная ненаезженная тропа вилась меж
скальными выходами полосатого сланца, плавно спускаясь к выходу
в долину. Ютящиеся на откосах узловатые сосны и можжевельник уступили
место сумрачному ельнику. В ноздри охотников ворвался бодрящий
смолистый дух. Неподалеку пронзительно застрекотала кедровка.
– Слишком горяч, – бросил оруженосцу
ярл, кивая на потемневшую шею буланого. – Надолго не хватит.
– Повзрослеет – оботрется, – отозвался
верный Этлен, взмахом головы перебрасывая хвост длинных волос
через плечо. – Он хороших кровей.
Зловонная волна накрыла всадников неожиданно,
как летняя гроза. Взвыли, словно кутята, бесстрашные псы. Шарахнулись,
наполняя воздух испуганным ржанием, кони. Один из ловчих схватился
за голову, силясь спастись от пронзительного визга, потерял повод
и свалился затылком на узловатый еловый корень.
– Стрыга! – выдергивая из тула остро
заточенный дротик, закричал Этлен.
Ярл, борясь с пляшущим буланым, краем
глаза заметил растрепанное бурое оперение, зловещий оскал и серповидные
когти задних пальцев, нацеленные в грудь оруженосца.
Этлен откинулся на круп, нанося сильный,
но не точный удар, вырвавший клок перьев из крыла грозы горных
перевалов. Стрыга тоже промахнулась и оглушительно захлопала полуторасаженными
крыльями, разворачиваясь для новой атаки.
Буланый скосил багровый глаз и понес,
не разбирая дороги. Завалившись назад, ярл судорожно «пилил» поводом
рот обезумевшего скакуна, но остановить его не смогли бы и все
жители Заоблачной Горы вместе взятые. Вослед летел клекочущий
вой – клич атакующей стрыги.
Ярл потерял счет поворотам и не мог понять,
где очутился. Хлопья пены, срываясь с выпрямленной, как палка,
шеи скакуна, летели ему в лицо. Взмокли ладони, и крученый повод
норовил выскользнуть из пальцев. Темный, полный пугливых теней
ельник сменился смешанным лесом. Теперь нешуточную опасность представляли
растопыренные вкривь и вкось, узловатые ветви грабов. Этлен был
прав насчет статей буланого – несмотря на бешеный аллюр, усталости
он не выказывал...
Приглушенный хлопок. Небо, розово-серые
валуны, покрытые бурым мхом стволы, тронутые желтизной листья
закружились перед глазами Мак Кехты. Затем удар о землю. Воздух,
со свистом вылетевший из сплющенных легких, и боль в ноге...
Сколько ярл пролежал без сознания? Несколько
ударов сердца или половину дня? Открыв глаза, он не мог определить
– где закатная сторона, а где восходная. Не успело еще светило
подняться в зенит или, миновав его, клонилось к окоему?
Попытка сесть отозвалась резкой болью,
вызвавшей хоровод черных огней перед глазами.
Самое малое – сломано пара ребер и правая
голень. Мак Кехта осторожно приподнялся на локтях и оглядел себя.
Нда-а… Без немедленной помощи филидов он рискует остаться калекой.
Ярл тряхнул головой, отгоняя мрачные
мысли. Эоган и Этлен – прирожденные следопыты. Остается лишь терпеливо
ждать и верить в спасение.
Река времени медленно гнала тяжелые
волны сквозь сумеречный грабняк. Все-таки вечерело. Тени удлинились,
сливаясь в корнях деревьев. Алые отблески светила, предвещая завтрашнюю
непогоду, подкрашивали жемчужные клочья тумана, выползающие из
ближнего распадка.
Неподалеку заревел, начиная охоту, клыкан.
Ярл сжал рукоять короткого корда. Прикосновение шершавой кожи
внушало хоть какую-то уверенность.
Темные бесформенные силуэты возникли
неожиданно и бесшумно, словно порождения самого тумана. Салэх.
Большая стая. Очень большая.
Крупный самец, шагавший первым, замер
и с шумом втянул воздух широкими ноздрями. Лохматая бурая голова
с уродливыми круглыми ушами и проваленным переносьем безошибочно
повернулась в сторону сида. Почуяли.
Вожак гукнул невнятно и направился прямиком
к распростертому ярлу. Остальные ковыляли за ним, держась немного
в отдалении.
Не доходя полудюжины шагов, звери остановились.
Обостренное опасностью обоняние Мак Кехты различило едкий запах
пота и грязи, исходящий от покрытых редкой шерстью и обрывками
шкур тел. Салэх молчаливо разглядывали ярла. Матерые самцы опирались
на суковатые, тяжелые на вид дубинки. Самки опасливо держались
за их спинами. На полускрытых спутанными сальными космами мордах
читалось откровенное любопытство. Несколько детенышей постарше
жались к ногам взрослых.
Сид попытался успокоить колотящееся сердце.
Как трудно смириться со смертью, когда рожден жить вечно! Когда
ждут тебя в замке красавица жена и наследник, не успевший разменять
двадцатую весну. Салэх, шедший первым, пророкотал что-то низким,
напоминающим рык голосом. Ткнул пальцем с обломанным плоским когтем
в сторону ярла. В ответ ему из сгущавшейся тьмы пронзительными
голосами заверещали сразу несколько самок. Вожак кивнул и, переваливаясь
на кривых лапах, приблизился к раненому. Принюхался. Склонив набок
тяжелую голову, оглядел пропитанное кровью голенище.
Самец помельче с грубым шрамом на боку
взмахнул острым обломком скалы, зажатым в передней лапе. Мак Кехта
потянул клинок, бесполезный против многочисленных врагов, из ножен.
Ударом мохнатой лапы бурый отбросил сородича
в сторону. Развернулся и побрел прочь, волоча по земле дубину
– не дубину, а целый молодой дубок. Стая последовала его примеру.
Беззвучно ступая, салэх скрывались во
мраке. Лишь шкодливый детеныш украдкой тронул край шитого серебряной
нитью плаща ярла, взвизгнул, испугавшись своей смелости, и помчался
вдогонку за остальными.
Силы оставили Мак Кехта и мелькающая
спина маленького салэх, покрытая струпьями застарелых расчесов,
была последним, что он помнил.
Следующая вспышка воспоминания застала
ярла в качающейся люльке меж спин двух коней. Высокий силуэт знакомым
движением поправил сверкающие под луной волосы…
Прохладный влажный лоскут на лбу.
Боль отступила глубоко-глубоко, но все
же не сдалась.
Голос Ойсина:
– Передайте госпоже, жизнь феанна вне
опасности.
Ярл широко распахнул глаза.
Приглушенные отсветы смолистых поленьев,
пылающих в камине, скользили по знакомым до боли очертаниям его
собственной спальни в Рассветных Башнях.
– Лежи спокойно, Эхбел, – немедленно
отреагировал филид. – Ни слова...
– Ойсин, – Мак Кехта поразился слабости
своего голоса. – Салэх...
– Не гневайся, мы снарядили новую охоту.
Кикимора Сенлайха не победит.
– Ойсин, позови Этлена.
Колокольчики зазвенели в отрицании.
– Отправь Лох Белаха в Орлиный Приют,
а...
– Лох Белах пал на меч, – слова филида
прозвучали жестче, чем ему того хотелось. – Он винил в случившемся
только себя.
– Тогда Этлена, Эогана, Райлеха! Зови
же!..
– Да что стряслось, Эхбел? К чему такая
спешка? – филид удивленно вскинул бровь. –
Ойсин, – ярл привстал, пальцы его вцепились в складки белоснежной
хламиды собеседника. – Салэх нельзя ловить для травли. Они не
просто звери. Я видел... Созывай воинов. Салэх нужно уничтожить,
или они уничтожат нас. – Мак Кехта попытался вскочить, но вспышка
боли в растревоженной ноге погасила сознание.
смотреть
другие рассказы этого автора... |
