| Я
– олицетворение гуманного общества.
Мы все его олицетворение.
Мы родились под
пение пуль и грохот взрывов, когда наши родители строили утопию
для своих потомков.
Мы – это то, к чему
стремилось человечество на протяжении всего своего существования.
Мы живем при совершенной
системе – без боли, лжи, насилия и предрассудков.
Мы – будущее, воплотившееся
в настоящее.
Мы – предел эволюции…
Я ничего не понимаю.
Сначала наш лучший друг
Мика, весельчак и затейник, мечтавший стать профессиональным ныряльщиком,
потом миссис Григ, наша няня, после нее Алекс, помогавший малышам
готовиться к их первым серьезным занятиям, Тим, Инка, Сережа…
Сколько их еще, а?
Что здесь происходит?
Что случилось с нашим мирным совершенным обществом?
Еще позавчера мы сидели
в комнате моего брата-близнеца Андра и спорили о возможных путях
эволюции, а сегодня…
Да, кстати, кто-нибудь
видел моего брата Андра? Ему тринадцать лет, у него темные волосы,
зачесанные набок, ярко-оранжевые глаза и КИ=177… Никто не видел?
Странно. Я его сегодня весь день ищу, ума не приложу, куда он
мог запропастится. Его нет даже в лаборатории. И Вику, его подружку,
тоже не видать…
Мне страшно думать,
что они могли последовать за остальными… Но почему тогда я нигде
не могу их найти?
Кажется, что в нашем
Доме в последнее время стало как-то пусто. Я уже четвертый час
брожу по длинным коридорам, стараясь не поддаваться гнетущей тяжести
пустоты. Не слышно звона детских голосов, очень редко можно увидеть
старших ребят. Да и они ходят мрачные, непонятные какие-то…
Мне отчаянно хотелось,
чтобы снова всем стало весело. Попробовала засмеяться – просто
так, чтобы хоть как-то развеять эту неестественную тишину, но
стало жутко.
Вспомнился глупый стишок,
который я написала лет восемь назад:
Пир во время чумы,
Дух былого веселья…
Тихо бродит по дому смерть под ручку со смехом.
Те безумцы – не мы,
Здесь царит наважденье
И отчаянный страх не дожить до рассвета…
Вот мальчик лет шести с белыми волосами и печальным взглядом чуть
красноватых глазенок… Ему не полагается здесь находиться, он слишком
мал.
– Куда ты идешь?
– Вы мою воспитательницы,
миссис Кайнд, не видели?
Я видела. Полчаса назад
я видела, как миссис Кайнд прилаживает петлю из капроновой веревки
к турнику в спортзале. Я не стала ей мешать.
– Нет, не видела. А
ты потерялся? Где твой «отсек»?
«Отсеками» мы называем
жилые зоны Дома-Интерната, где нас, гентически измененных детей
с гипертрофированными положительными показателями, выращивает
специально обученный персонал.
– Я не знаю, кажется,
где-то на верхних этажах. Вы меня не проводите, а то там Санни
лежит… Кажется, он тоже умер.
– Кто это – Санни?
– Мой друг. Он там совчерашнего
вечера лежит.
– Почему же ты раньше
не сказал?
– А разве надо было?
Я просто хочу, чтобы его убрали. А то он начнет пахнуть.
Я показала малышу, как
пройти на верхние этажи, рассказал, где можно найти еще живых
Воспиталей. Из настоящих. Почему-то они испугались и попрятали
все. Опять же, странно. Мы же не убиваем их. Почему-то мы убиваем
себя. С пугающей целенаправленностью.
Я пока не знаю, зачем
мы это делаем.
Наверное потому, что
я еще жива…
Под мышкой у меня зажата
тетрадь с записями брата. Я хочу успеть найти его, чтобы он мне
объяснил, что же означают слова на последней странице. Иначе я
сама пойму и поверю…
Я не знаю, что происходит.
Настоящих людей осталось
совсем мало. Чуть больше одного процента из всех живущих на планете.
Но и они в результате реализации программы по модифицированию
человеческого генома утратили способность к деторождению…
Зачем же мы убиваем
себя? Почему мы лишаем человечество будущего, за которое оно всегда
так старательно и жестоко боролось? Может, потому что нам некуда
больше бежать от навязчивого совершенства Нового Мира? Негде спрятаться
от слащавой гуманности Системы? Потому, что нам не надо больше
спешить,не к чему стремиться?
Неужели людям постоянно
нужно куда-то торопиться? Неужели именно в этом вечном движении
заложена сама жизнь??
Я нашла брата.
Когда я вышла из Дома,
то увидела, что он лежит на ограде. Вернее, висит на ее шипах.
Очень бледный и холодный. Видимо висит давно: Мне стало жаль его,
потому что мало у кого сейчас есть братья или сестры. Наверное,
близнецы – это какая-то ошибка. Иначе почему их (нас) так мало?
Даже обидно, что никто
не помешал мне покинуть пределы Дома. Кажется, охранник, молодой
парень по имени Юлиус (смешное имя, правда?), был чем-то очень
занят. Я сквозь свободные от штор окна видела, как сидит за столом,
уронив голову на руки. Что-то размеренно капало и собиралось в
темную лужицу под его стулом.
Я вышла на дорогу. Она
вела куда-то…
Надо было остановиться
и подождать.
До моего слуха доносились
смутно знакомые завораживающие мотивы, напоминающие шелест бумаги
или приглушенный порот толпы. Ветер окутывал меня чуть солоноватым
запахом и незнакомой свежестью. его невидимые пальцы пытались
деликатно высвободить из моих рук тонкую тетрадку с эмблемой Нового
Мира на обложке. Он нежно перебирал мои волосы, приветствовал
меня салютом желтых листьев и песка, игриво царапал ими мои обнаженные
ноги непрестанно шептал на ухо то, что успел подглядеть в тетрадку,
которой еще пару дней назад касались теплые пальцы Андра:
Я – олицетворение
гуманного общества.
Мы все его олицетворение.
Мы родились под
пение пуль и грохот взрывов, когда наши родители строили утопию
для своих потоков.
Мы – это то, к чему
стремилось человечество на протяжении всего своего существования.
Мы живем при совершенной
системе без боли, лжи, насилия и предрассудков.
Мы – будущее, воплотившееся
в настоящее.
Мы – предел эволюции.
Мы – ее тупик…
В какой-то книге я читала,
что человек вышел из воды. Сейчас я иду к морю…
смотреть
другие рассказы этого автора... |
